Семлевский клад
вокруг да около
Все началось с нескольких фраз французов, приведенных
В.Верещагиным:
1. "Пришлось бросить и знаменитые московские
трофеи; их опустили в Семлевское озеро,
между Гжатском и Михайловкой; пушки, разные рыцарские
доспехи и украшения из
Кремля были похоронены там же."
Семлевское озеро 1960г.
2. "Сегюр утверждает, что и знаменитый крест Ивана
Великого был затоплен в этом
озере, но, по свидетельству других лиц, он был
протащен дальше."
Наполеон в XXIII бюллетене замечал,
что "казаки нападают на разъезды... Турецкие знамена
и разные редкости из Кремля, включая Богородицу, украшенную брильянтами,
отправили в Париж..."
Документально подтверждается перемещение ценностей
из Москвы и явная обеспокоенность их сохранностью. Но это, так сказать,
"плановое перемещение" ценностей. Учитывая крайнюю заинтересованность Наполеона
в пополнении своей казны, можно предположить что основная часть награбленных
сокровищ достигла подвалов близ Парижа.
Другое дело - многочисленные обозы с трофеями французской
армии. По большей части каждый старался уберечь богатства сам, а по возможности,
и приумножить. Зная трепетное отношение французов и их союзников в компании
к деньгам, не надо напрягать свою фантазию, чтобы сказать - каждый солдат
бывшей великой армии представлял собой ходячий клад. Другое дело, что на
старой Смоленской дороге войска были поставлены в тяжелейшие условия и
ценность золота была не высока.
Дорога была покрыта зарядными ящиками, пушками и
брошеными экипажами. Каждый солдат был буквально нагружен добычей. "У меня,
- рассказывает Duverger, - были меха, картины великих
мастеров, для удобства свернутые в трубочку, и несколько драгоценностей.
Один
из моих друзей тащил огромный ящик хинина, другой целую библиотеку
прекрасных книг с позолоченными обрезами в красных кожаных переплетах..."
"Мой мешок, - говорит Bourgogne, - оказался слишком
тяжел, и я воспользовался первою остановкой, чтобы осмотреть свое добро
и выкинуть, что было лишнего. Оказалось: несколько фунтов сахару, рису,
немного сухарей, полбутылки ликера, китайский костюм из шелковой материи,
шитый золотом и серебром (вероятно, сарафан); много
разных вещичек из золота и серебра; между прочим, кусок с креста Ивана
Великого, т.е. кусочек обшивки с него (Посредине большого креста был еще
маленький, в один фут длиной, из чистого золота). Обшивка эта была серебряная,
позолоченная. Еще была кроме моей парадной формы амазонка для езды
верхом, еще два образа с выпуклыми серебряными ризами.
Кроме того, были медали и ордена одного русского князя, украшенные брильянтами.
Все
эти вещи назначались в подарок. Кроме того, у меня на рубашке был надет
желтый шелковый жилет, прошитый ватой, который я сам сшил из женской юбки,
и воротник на горностаевой подкладке. Сверх того, на широком серебряном
галуне у меня висел мешочек с разными предметами, между
которыми были золотой "Христос" и маленькая китайская фарфоровая
вазочка... потом еще мое оружие и 60 патронов..."
"Как же это случилось, - говорит тот же Segur, -
что в Москве ни о чем не позаботились? Почему такая
масса солдат, умерших с голода и холода, оказались нагруженными золотом,
вместо
нужных им одежды и провизии?"
С такими вот настроениями у французов начался второй
этап отступления. От Вязьмы до Смоленска. Планомерный отход стал невозможен
из-за активности русских войск. Серьезный удар французы получили в Вязьме.
Дальше началось уже отступление.
Вяземские события разыгрались между войсками вице-короля
Итальянского Евгения, Даву, Нея и нашими под начальством Милорадовича и
Платова. Численный перевес при Вязьме был на стороне французов: в их рядах
считалось до 38-ми тысяч человек, в наших же — 25 тысяч, и тем не менее
воодушевление руских войск было настолько велико, что они одержали над
нeпpиятeлeм победу. Положение было такое: 21-го октября в Вязьму прибыл
корпус Нея, а в находившееся в 12-ти верстах от города с. Федоровское -
корпус вице-короля, туда же подходил из Царева-Займища и маршал Даву, за
которым шел Платов. Милорадович стоял в Спасском, к югу от большой московской
дороги. В тот же день генерал-адъютанты Васильчиков и Корф, командовавние
кавалерией, приблизились к большой дороге и обнаружив с колокольни сельской
церкви совершавшееся в большом беспорядке передвижение французской армии,
тотчас же предложили Милорадовичу атаковать ее, на что последий с величайшим
удовольствием согласился. Было еще совершенно темно, когда оба кавалерийских
корпуса, Васильчикова и Корфа, 22-го октября, покинули Спасское, направившись
к московской дороге, где вице-король уже подошел к Вязьме, а Даву
достиг Федоровского, следуя с огромным количеством обозов. Русская
пехота двинулась непосредственно за кавалерией. Атака началась с того,
что два наших полка, Ахтырский гусарский и Киевский драгунский, под командою
полковника Эммануэля, ворвались в промежуток между задними колоннами вице-короля
и передовыми Даву и в завязавшейся оживленной схватке одержали верх, рассеяв
целую неприятельскую бригаду. Положение маршала Даву сделалось весьма критическим,
ибо он рисковал быть совершенно отрезанным от Вязьмы, и это не произошло
только потому, что, во-первых, наша пехота не успела подойти во время,
а во-вторых, вице-король и Понятовский, узнав о затруднительном положении
маршала, выступили из Вязьмы к нему на помощь. Тем не менее успех французов
был весьма мимолетным, наши войска успели собраться, вице-король былъ отражен,
а Даву, вынужденный бросить обозы, кое-как
стороною пробрался к Вязьме, сойдя с большой дороги. Вязьма наполнилась
неприятелями. С нашей стороны было решено теснить французов сколь возможно
упорнее, и во исполнение этого намерения все войска Милорадовича двинулись
прямо на Вязьму. Французы заняли позицию перед городом, намереваясь дать
отпор. Началась жестокая с обеих сторон перестрелка, длившаяся до тех пор,
пока Милорадович не построил свои войска и не кинулся в атаку. Сомкнутыми
колоннами, при бое барабанов, с распущенными знаменами полки Милорадовича
ворвались в Вязьму, и на улицах города возгорелся ожесточенный бой, тем
более упорный, что французы дорого продавали каждый свой шаг, укрываясь
в домах, амбарах, церквах, за каменными заборами, отстреливаясь до тех
пор, пока хватало зарядов; тем не менее ничто не могло остановить мужества
русской армии, и к семи часам вечера Вязьма была очищена от неприятеля,
французы вынуждены были весьма поспешно отступить, потеряв около четырех
тысяч убитыми и ранеными, около трех тысяч взятых в плен и лишившись кроме
того одного знамени и трех орудий. С нашей стороны урон простирался до
1.800 человек.
Петер Гесс. Сражение при Вязьме 22 октября
1812г.
В районе Вязьмы и за Вязьмой начинают сокращаться
обозы.
Русский генерал Ермолов упоминает село Семлево за
Вязьмой.
"Авангард, не сделав выстрела до
села Семлева, взял в плен более тысячи нижних чинов
и несколько офицеров, совершенно изнуренных и больных. По всей дороге
разбросаны были пушки, зарядные фуры и обозы без упряжи."
"При отступлении армии от Дорогобужа
арриергард атамана Платова имел
горячее с неприятелем дело. Пехота наша, состоявшая
из егерей, получила новое право на уважение неприятеля,
и дан ему урок быть осмотрительным. После многих неудачных усилий,
понесши приметный урон, неприятель остановился. Арриергард
удержался в позиции и отступил, когда армия уже довольно удалилась.
Наконец прошел чрез Дорогобуж не более двух верст, давши
армии достигнуть селения Семлева. Никогда армия не бывала в таком
отдалении, и для того предположено остановиться
два дня для отдохновения утомленным
войскам и нужно было починить обувь солдатам."
"В первый день отдохновения атаман Платов
прислал занимать лагерь для арриергарда,
донося, что стремительно атакующий
его неприятель допустил его остановиться в восьми верстах,
а в ночи он придет в селение Семлево.
Причина столько скорого отступления заключалась в том, что пехота
арриергарда не была употреблена в продолжение дня, и неприятеля должна
была удерживать одна застава (так была названа) из двухсот
казаков при одном есауле. Места были довольно лесистые, и несколько
стрелков достаточно, разгоняя
казаков, беспрепятственно открывать себе путь."
"Атаман Платов доставил взятого в плен
французского полковника, посланного вице-королем италиянским
к неаполитанскому королю Мюрату в село
Семлево, из которого намеревался он вытеснить наш арриергард.
Пехота наша дралась упорно, неприятель с большим
уроном оставил село Семлево в наших
руках. Часть успеха принадлежит генерал-майору барону
Розену, которому атаман Платов предоставил полное действие."
Д.В.Давыдов в "Дневнике партизанских действий" упоминает
Семлево как район активных боевых действий.
"Двадцать четвертого мы узнали,
что неприятельский отряд, определенный против нас действовать,
проходя несколько дней без успеха между Вязьмою и Гжатью, показался
между Семлевым и Вязьмою, в селе Монине. Не отступая от моего
намерения, я обратился к Федоровскому и вечером прибыл
в Слукино.
Двадцать пятого от Федоровского мы поворотили вправо
к Вязьме столбовой дорогой. Я хотел посредством сильной
перестрелки вокруг города притянуть снова неприятельский отряд в
сию сторону и тогда обратиться к Семлеву,
где местоположение гораздо удобнее для действия слабым партиям."
"Долго Храповицкий никого
не встречал, но около
Семлева он увидел многочисленный транспорт огромных
бочек, подвигавшийся к нему навстречу с прикрытием и без малейшей
осторожности, полагая отряд Храповицкого польским отрядом. Наши
допустили неприятеля на пистолетный выстрел
и разом, приклонив пики, закричали
«ура!» и ударили со всей
возможной стремительностью на него. Большая часть прикрытия
рассыпалась, но поручик Тилинг с горстию своих защищался
до тех пор, пока не был ранен; тут и оставлен последними
его окружавшими товарищами. Сей транспорт состоял в новой
одежде и обуви на весь 1-й Вестфальский гусарский полк
и (по накладной, найденной у Тилинга) стоил семнадцать тысяч
франков в Варшаве."
Где-то за Вязьмой Наполеон издает приказ об уничтожении
обозов не военного значения, т.е. тех, которые были наиболее близки сердцам
завоевателей. Но тем не менее обозы с захваченным имуществом уничтожались.
Что-то сжигалось, а что-то действительно сбрасывалось в водоемы. Все это
происходило в первых числах ноября. Только-только стало холодать, но в
основном, как и положено на Руси в это время - грязь непролазная.
Существует версия, что ночью 2 ноября обозы с сокровищами
из оружейной палаты отошли на 16 верст от села Селезнево и в прорубь опустили,
то, что так хотели спрятать. Сомнительно то, что французы так прямо и сказали
правду, что в это время вообще был лед на озере и что возможно пройти такое
расстояние ночью, по бездорожью, когда вокруг как осы кружили наши казаки.
Ныне озеро, которое упоминается как Семлевское называется Стоячее. Каждый
год сокровища ищут. Вот уже скоро 200 лет. Озеро не зря называется Стоячим.
Оно сейчас заросло полностью, а на дне слой ила не менее шести метров.
Так прорубают окна в верхнем дерне и ныряют. А почему именно это озеро
- до сих пор не понятно. На указанном расстоянии есть исключительно замечательные
места что-либо припрятать.
Если кому надо полее подробные карты - пишите, что-нибудь
придумаем.
